Интервью

Кирилл Карабиц: «Столица Украины должна не стесняться собирать лучшее…"

18 июля 2011

Кирилл Карабиц - один из претендентов на участие в фестивале "Сходы до Неба-2012". Родился в Киеве в музыкальной семье. Отец, Иван Карабиц — выдающийся композитор. Мать, Марианна Копица, — известный музыковед. Кирилл окончил Музыкальную школу им.Н.Лысенко. Продолжил обучение в США. Именно там у него возникло желание стать дирижером. В Киеве обучался на двух факультетах: хоровом и симфонического дирижирования. На третьем курсе подал документы в Венский университет музыки. Далее — сотрудничество с Будапештским оркестром; работа в парижском оркест­ре Radio France. В последние годы возглавляет британский Борнмутский симфонический оркестр. Выступает со многими оркестрами, среди которых Берлинский симфонический, оркестр Франк­фуртского радио, филармонический оркестр Токио (Япония), оркестр Сиднейской филармонии (Авст­ралия), Лионский симфонический оркестр (Франция), симфонический оркестр города Ставангер (Норвегия), филармонический оркестр города Тампере (Финляндия), Гайдн-оркестр города Больцано (Италия), оркестр Ок­лендской филармонии (Новая Зеландия) и др. Проявил се­бя и как дирижер-постановщик разных опер на За­па­де: «Бал-маскарад», «Евгений Онегин», «Пиковая дама». В ближайших планах г-на Карабица, о чем он сообщил ZN.UA, — специальный европейский проект, посвящен­ный украинской тематике: произведения Му­соргского, Чайковского, Листа. Далее — открытие осеннего сезона в Борнмуте, а также концерты и спектакли в Голландии, Дании, во многих других странах.

— Кирилл, вы уже который год работаете в интересном британском курортном городке Борнмут… А знаете, например, что именно в Борнмуте нашел земной покой великий Толкиен?

 — Автор «Властелина колец»?! Сколько времени там, но слышу впервые! Теперь-то поинтересуюсь обязательно…

— Как вам сам город?

 — Замечательный городок на берегу моря, с множеством вилл. Мне важно, что там поддерживают молодых музыкантов. Много концертов. Местной публике нравится. Атмосфера интересная и приятная.

Но в Борнмуте я — работаю. А живу — в Париже.

— Кажется, именно в Париже вы впервые и засветились для Европы, когда пришли в оркестр Radio France?

 — Да, это был замечательный период! Во многом этот факт биографии и повлиял впоследствии на мою репутацию музыканта: ага, раз с таким оркестром поработал, значит, и человек серьезный, и доверять ему можно…

— Вы, судя по всему, больше человек Европы, нежели одного места пребывания. Почему именно Париж выбрали мес­том для жизни?

 — Ну как вам объяснить… Воспринимаю Париж как очень важный для себя город. Я оказался там по случаю работы с упомянутым вами оркестром. Потом — привык. Из Парижа удивительно легко попасть в любую точку Европы. В тот же Лон­дон — поездом два часа. В Брюс­сель — всего час. И в Амстердам тоже. К тому же в Париже прос­то приятно гулять, смотреть на людей. Хотя отдыхать после концертов — не очень… Чрезвычайная насыщенность туристическая. Но все-таки — Париж! Такова уж судьба дирижера — из города в город, практически по всей карте.

— Сегодня в Европе довольно заметно дирижерское «лобби» из постсоветских стран. Ливерпульским оркестром, например, руководит питерский — Вас

 — Такая тенденция действительно наблюдается... Андрис Нельсонс из Риги — в Европе. Владимир Юровский сотрудничает с Лондонским оркестром. Русский дирижер Сагиев (больше известный как ассистент Гергиева) также в почете…

— Сагиеву, о котором вы обмолвились, явно способствовал Гергиев. А кто вам помогал вдали от родины?

 — Никто. И никогда… Может, это и хорошо? Поскольку фамилия Карабиц там явно не имеет ожидаемого резонанса… Да и какая «помощь», если в западном мире конкуренция среди дирижеров чрезвычайно жесткая! Чего бы вдруг из-за фамилии меня стали приглашать? Для них важно, где был, что делал, каков уровень мастерства. Еще им важно, что скажет музыкальная критика.

— А кто в большей степени определяет судьбу приглашенного в какой-либо западный оркестр дирижера — тамошний директор или же некая государственная структура?

 — Смотря кто и смотря где. Несомненно, в этом вопросе значительную роль играет артистический директор оркестра. Именно он осуществляет первый шаг навстречу дирижеру.

Когда я приехал в тот же Борнмут, то уже сами музыканты, поработав со мной, сказали: хотим этого… То есть и музыканты вступают в игру. И дирижер во многом, очень во многом, зависит как раз от оркестрантов… Фактически они — своим большинством — и определяют его участь.

— То есть решающее все-таки мнение музыкантов, а не администраторов?

 — Во многом… Музыкантам нужно понравиться. А понравиться порою трудно. Почему? Потому что «нравится» — одна цель, а «делать музыку» — иное. А когда «делаешь музыку», то, поверьте, не всегда и не во всем угадаешь.

— Вот интересно, какая среднемесячная зарплата у невы­даю­щегося музыканта из борнмутского оркестра?

 — Ну, полагаю, тысячи три евро в месяц… Это не так много… Но достаточно для того, чтобы оплачивать аренду жилья, кредит, как-то планировать отпуск. Некоторые могут прожить на эти деньги, работая только в оркестре…

— У Феллини есть великий фильм — «Репетиция оркестра». Уже на основе своего опыта в Борнмуте или Пари­же можете сказать — лента реальна или излишне метафорична?

 — Конечно, я видел этот фильм. Но… Все так и… не так, как на экране. Несомненно, это фильм-метафора. Поскольку в жизни дирижера порою случаются и более жесткие и даже страшные ситуации… Без романтики, без феллиниевской философичности. То есть музыка — это романтика, а все, что вокруг нее, — это целая система, это отдельный «фильм».

— Чего больше должен проявлять дирижер вашего возраста и вашего статуса в работе с оркестрантами: жертвенности или диктаторства? А то как их всех «построишь» без тоталитарных поползновений?

 — На Западе диктаторство со стороны дирижера невозможно в принципе.

— Да?

 — Да. Поскольку персонально я как дирижер весьма завишу от музыкантов. Как уже заметил, все они «голосуют» за меня после концерта — и этими же голосами в дальнейшем определяют: хотят меня видеть впоследствии за дирижерским пультом или нет… Поэтому подумайте, как могу быть диктатором?

— Не знаем, как там на Западе, а в Украине…

 — Ну, возможно, и здесь когда-нибудь «цивилизация» победит? Возможно… А может — и нет. В Украине, впрочем, стать «диктатором» очень даже легко… Ну вот пример… Недавно руководство нашей Национальной оперы странным образом аннулировало должность главного дирижера в этом главном театре страны… Это невообразимо… Ког­да дирижер Кожухарь с недоумением обратился в Мин­культ, там ответили: «Это внут­ренние дела театра!»

А разве это не диктатура по отношению к музыке? Или… Говорят, будто бы некоторым нашим оркестрантам в том же театре урезали 50% от их ставок… Что же теперь делать этим музыкантам — играть вполсилы, на 50% от своих возможностей? Поразительно… В той же Фран­ции подобное — невозможно.

— В той же Франции или в той же Британии — какими художественными впечатлениями чаще подпитываетесь? Что рекомендуете смотреть-слушать своим друзьям?

 — Всегда интересные события в Лондоне! Один Ковент-Гарден чего стоит! Множество премьер, фестивалей. Например, фестиваль «Промо», в котором я участвую этим летом, собирает лучшие оркестры мира… И публика там часами внимает серьезной музыке.

Отмечу также, что и украинских музыкантов ценят на За­па­де… Попов, Штонда, Мики­тенко, Лукъянец, многие другие наши исполнители. Но все равно это несопоставимо с тем, что делает, к примеру, Валерий Гер­гиев — как миссионер русской музыки и в Европе, и во всем мире. Я даже представить не могу, что должно случиться, чтобы подобный человек появился когда-нибудь в украинском музыкальном театре, совершив здесь давно необходимую революцию!

— Гергиев, конечно, большой музыкант и особый человек, тесно связанный с российским политикумом, который и помогает многим его проектам…

 — Дело не только в личности Гергиева. Дело еще и в государстве, которое таким образом демонстрирует свои амбиции. И в этом плане амбиции России и Украины — хотя бы в культурном плане — даже сравнить невозможно! Гергиев, кроме прочего, попал в ситуативную струю, когда его страна утверждает свои приоритеты — в целом мире… И что им там стоит потратить несколько миллиардов на гергиевские проекты, если он — миссионер культуры и государственности и если российскую музыку он поднял на высокий уровень.

В Украине, повторюсь, нет не то чтобы амбиций в подобных вещах, даже «вибраций» нет…

А Гергиев, да, он фанатик, он раб той музыкальной системы, которую сам и создал: не может остановиться, хочет все и сразу. Берется за «Пасхальный фестиваль», за конкурс Чайковского, за новые концертные залы… Динамика его работы и жизни — чрезвычайна. Но и результат весомый.

— А о ком из украинских дирижеров, которые на Западе, вы могли бы сказать нечто подобное?

 — Несомненно, это Роман Кофман, мой учитель. Вижусь с ним. Общаюсь, хотя и реже, чем хотелось бы… Мне кажется, что и Роман Исаакович чувствует сложные моменты в музыкальной жизни нашей страны… Нашу непроходящую хандру, несостоятельность… Украинский бизнес почему-то постоянно поддерживает только российских оперных звезд. Дмитрий Хворостовский — хороший певец. Но почему своих, украинских, чуть ближе не рассмотреть, а потом не раскрутить? А потому что во всем рабская психология украинцев. Элита каждой нации задается вопросом: а во что вкладываем собст­венные средст­ва? Французы думают — куда, в кого? А думают ли об этом украинцы… Если сами себе не нужны, то кому будем нужны в мире?

— В 2012-м у вас завершается контракт в Борнму­те. Соби­раетесь продолжать?

 — Есть надежды. И, конечно, есть желание работать. Тем более что конфликтов там нет, есть творчество.

— Как сами-то чувствуете — меняется каким-то образом ваша исполнительская, дирижерская манера — не только со временем, но и в связи с условиями работы в разных коллективах?

 — Полагаю, продолжается некий процесс раскрытия самого себя… И это происходит благодаря разным произведениям, через которые проходишь в процессе работы. Разные композиторы открывают тебе нечто неизвестное, то, чего и сам-то раньше не подозревал в себе…

— И кто из композиторов вас раскрыл — для самого себя?

 — Много их… Некоторые имеют непосредственное отношение либо к нашей стране, либо к славянству. Например, дед Чайковского был из украинского рода — Чайка.

А вообще музыка Чайковс­кого пробуждает во мне что-то такое, чего иногда даже боюсь. И чем глубже в это погружаешься, тем больше понимаешь, насколько эти чувства трудно выразить лишь в системе одного концерта.

Например, последний раз дирижировал Чайковского в Лон­доне с Королевским оркестром. И тогда же ощутил: для того, чтобы дойти до идеальной интерпретации Чайковского, двух репетиций недостаточно. Для этого нужно иметь особые отношения с тем оркестром и знать, на что нажать, где поддать, а где, наоборот, убавить.

Вообще, эта музыка открывает для меня двери, через которые хочется смотреть что там… дальше?

Но получается, благодаря Чайковскому, открыл одну дверь, прошел, а дальше — новая…

Также «бьет» меня музыка Прокофьева. Недавно дирижировал «Скифскую сюиту»… Это же наша, украинская тематика. Композитор прожил почти 19 лет в Украине и подал темы «скифства», старославянской культуры на уровне вибраций… И когда открываю эту партитуру, чувст­вую, как это все приходит уже ко мне.

— После какого-нибудь изнурительного концерта Чайковс­кого — как реабилитируетесь?

 — Тяжело… Бывают дни, что даже видеть никого не хочешь после концерта…

— А среди музыкантов из разных европейских оркестров много энергетических вампиров, которые с бедного молодого дирижера качают энергию?

 — Вампиры?! Бывают… Точ­нее, бывают провокации которые порою, создаются на репетициях. С целью поставить дирижера в неудобное положение, а потом посмотреть — как он себя поведет?

После подобных испытаний задумываешься: может, стоит быть более жестким? Но… музыка — это ведь постоянный обмен, постоянное общение на разных уровнях. Вот и решил для себя: никакой жесткости, лучше уж какой иной путь — только бы не засохнуть в равнодушии…

— Вот вы много говорили о Чайковском… А не настигают тревожные мысли: вот пройдет еще лет 10—20, социум окончательно уйдет в соцсети или в другие придумки — и кому он будет нужен, этот Петр Ильич?

 — Знаете, сколько уже десятилетий и даже столетий разными методами пытаются похоронить серьезную музыку… А что? Она была, есть и будет. Другой вопрос, что современного слушателя нужно каким-то образом освобождать от комплексов… Что­бы молодой зритель-слушатель не утруждал себя тяжестью какой-то особой подготовки… А воспринимал искусство — сиюминутно, здесь и сейчас. Безус­ловно, классическую музыку нужно открывать, ее нужно пропагандировать. Но не нужно ждать, чтобы молодые слушатели сразу же поняли: шедевр— не шедевр… Повторюсь, нужно — здесь и сейчас — таким образом исполнять, а также, естественно, воспринимать, чтобы это просто понравилось человеку… Му­зыкаль­ные театры существуют как раз для того, чтобы на основе интереснейших музыкальных пластов по-своему отражать и нашу современность… Конечно же, во всем соблюдая вкус, меру и здравый смысл. Человек, который приходит на классическую оперу, он ведь должен и на себя посмотреть — со стороны… А не только на архаику, которую часто предлагают зрителю наши театры! Настаиваю: музыкальный театр — это мобильная живая структура, которая должна жить не только прошлым, но и настоящим. Возьмите Ковент-Гарден… Да там собрано лучшее со всего мира! Англия, как бывшая колониальная страна, знает толк — как собирать… Мне кажется, и столица Украины должна не стесняться собирать лучшее…

— И тут всегда возникает ключевой вопрос: кого назначат «собирателем»?

 — Это да…

— Ваша мама, известный музыковед, часто бывает строга к вам — после концертов?

 — Вы знаете, она вообще меня никогда не критикует. То есть ее отношение ко мне с неким оттенком идеализма… На­верное, потому что сын — самостоятельный музыкант, дирижер, много путешествует по миру. Мне кажется, для мамы, это — святое…

О. Вергелис, Е. Константинова «Зеркало недели. Украина» №25, 08 июля 2011, 19:55, 

http://zn.ua/articles/84127