Интервью

Лилия Гревцова: «Классика и джаз существуют во мне как две грани одного целого»

03 ноября 2011

Лилия Гревцова, которая является солисткой Национальной оперы Украины, станет участницей предстоящего в рамках фестиваля «Сходы до Неба» проекта «Рождественские встречи: Три пиано». Ее сотрудничество с фестивалем началось в 2010 году, певица принимала участие в Гала-представлении фестиваля на Европейской площади. Сейчас артистка предстанет перед публикой в несколько необычном качестве: и как академическая, и как джазовая певица, что, в общем, и определяет ее уникальность. Ее интервью о том, как она «соединяет» эти два музыкальных направления.

– Вы как бы соединяете в себе две совершенно разные музыкальные стихии, классику и джаз. Легко или это для вас, или, наоборот, трудно?

– Я не думаю, что я это каким-то образом соединила. Просто это существует во мне, проходит как две грани одного целого. Хотя, в принципе, это соединять довольно сложно. Да, в моей жизни проходила эта линия, я занималась и увлекалась джазом. Возможно, это был определенный период моего творческого становления. Но я не могу сказать, что это было осознанно, скорее, игра. Меня иногда позиционируют как джазовую певицу, но я сама не могу себя так назвать. Все-таки основой для меня всегда было и остается академическое пение. Это то, что более осознанно и более зрелое. И сейчас мне хочется развиваться именно в этом направлении.

С джазом у меня все началось с эстрадных конкурсов. Вообще, я училась в киевском музыкальном училище Глиэра как пианистка. В какой-то момент "прорезалось" то, что должно было прорезаться – желание и умение петь (наверное, сработала генетика: мои родители певцы). Я пела все подряд – классику, джаз, популярную музыку, сама сочиняла; аккомпанировала себе за роялем. И, будучи пианисткой, между третьим и четвертым курсом, я приняла участие в двух эстрадных конкурсах: конкурсе им. Ивасюка и конкурсе «Ялта – Москва – Транзит». И стала лауреатом этих конкурсов. Было очень интересно, потому что все педагоги, мои друзья, которые меня ассоциировали с роялем, как пианистку, вдруг открыли для себя что-то новое обо мне: оказалось, что я еще и пою… Увидев меня по телевизору на ялтинском конкурсе, многие педагоги училища, которые преподавали на эстрадном факультете, начали приглашать на какие-то концерты, вечера. Меня просто забрасывали джазовыми записями! Я переслушала множество джазовых певиц, инструментальной джазовой музыки. Конечно, мне захотелось петь джаз. Я начала работать с биг-бендами, джазовыми оркестрами, ездить на фестивали. Причем, мне казалось, что я для этого ничего особенного не делала. Меня просто так затянуло, что стало образом жизни.

Параллельно с этим я понимала, что у меня есть и академический голос. И было естественное желание это как-то развивать и выражать. Я поступила в киевскую консерваторию на вокальное отделение. Поступив, я продолжала заниматься джазом, потому что джазовая «тусовка» очень затягивает. На третьем курсе консерватории меня пригласили в Киевскую оперу, сначала как стажера, а потом – после того, как я спела партию Джульетты в опере Гуно – перевели в солисты. Мне тогда настолько нравился джаз, что я, честно говоря, даже не мечтала попасть в оперный театр, хотя достаточно серьезно относилась к академическому искусству. Постепенно, роль за ролю, классика меня увлекла чрезвычайно. Я перестала петь джаз; это было естественно. Ведь все-таки это разные два голоса, разные манеры. Если попробовать сравнить эту разницу, то это, допустим, фигурное катание и… парашютный спорт. На самом деле, для певца это колоссальна перестройка, прежде всего, психологическая. Тяжело в себе удержать эти две манеры пения, этому нужно учиться. Кроме этого, академическое пение требует более серьезного подхода, в том числе и к своему здоровью; тут совершенно другое дыхание, нужно петь без микрофона. В какой-то момент я почувствовала, что джазовое искусство себя как бы изжило. Сейчас джаза практически нет в моей жизни.

– Можно ли говорить, в данном случае, об определенном влиянии джазовой манеры пения на манеру академического пения?

– Наверное. Внутренняя гибкость, раскованность, свобода, слышание гармонии и оркестра (в джазе абсолютно сродняешься с музыкантами, ощущаешь их импровизации как бы всем телом, каждой клеточкой) – все это от джазовой практики. Джаз – это как хорошая привычка, разминка. Но я до сих пор не могу разобраться, в чем джаз помогает классике, или в чем классика мешает джазу. Сложно просчитать все нюансы. Когда серьезно занимаешься каким-то одним видом искусства, а к другому тоже хочется обращаться, то задумываешься, взвешиваешь.

– Как началось ваше сотрудничество со «Сходами до Неба»?

– Позвонили из оргкомитета фестиваля и пригласили. Рассказали о концепции фестиваля и мне она показалась интересной. Участвуя в гала-представлении фестиваля в прошлом году, у меня сложилось впечатление о фестивале как о чем-то очень светлом, красивом, возвышенном. «Сходы до Неба» – действительно какая-то очень приятная страница в моей жизни. Я бы сказала, это фестиваль-устремление – к небу, к высокому качеству своего творчества, к познанию вселенной и самого себя – во имя достижения полной гармонии. И все это объединяет философия Владимира Симонова, которая связанна с единством всех видов искусств и мира в целом. Я ему очень благодарна за то, что он дал мне возможность быть к этому причастной. Сама идея единства видов искусств мне очень близка. Уже во мне одной проходит несколько линий, жанров, через которые я могу выражаться. Я все равно не мыслю себя без того или другого: это все я. Порой, людям тяжело воспринимать подобное, они хотят чтобы было или так, или эдак. Многие привыкли, например, что академическое искусство – это когда певица обязательно в академическом платье, в гриме, с высокой прической. Сейчас же в музыкальном мире такая тенденция, что все идет от естества, остается только музыка – прекраснейшее исполнение, искусные дирижеры, оркестры.

– Как вы отнеслись к предложению участвовать в «Три пиано» и выступить и как классическая, и как джазовая певица?

– Спеть академическое произведение и тут же рядышком выступить с джазовым пианистом – это не то, что сложно. Но я и не могу сказать, что это легко. Просто хочется, чтобы это было правильно и адекватно понято зрителями, ведь, говорят, от великого до смешного – один шаг. И поскольку подобные эксперименты случаются у нас не так уж часто, я немного волнуюсь. Вообще, я этого всегда хотела, это моя мечта – сделать концерт, чтобы, допустим, в первом отделении прозвучала классика, а во втором – джаз. И вот, хоть и в таком, можно сказать, моно варианте эта мечта свершается.  

Беседовала Олеся Найдюк