Интервью
Дмитрий Найдич: «Моя роль в том, чтобы оживлять традицию»
03 декабря 2011

Дмитрий Найдич – композитор, пианист, импровизатор – о статусе джаза в современном музыкальном мире, о школе джаза в Украине, джазовой традиции в контексте традиции классической музыки, воздействии национальной культуры и менталитета.
– Сегодня джаз утратил свои социальные функции: он перестал быть музыкой протеста. Какой сейчас статус джаза?
– Действительно, исторически джаз ассоциировался с протестом чернокожих американцев против их положеня в обществе. Поэтому джаз – музыка оппозиции, музыка свободы по сравнению с социальной системой несвободы. Но роль оппозиции многогранна. С одной стороны, социальный аспект. С другой – джаз является в каком-то смысле оппозиционным внутри традиции классической музыки, где устоялся невероятно зажатый, консервативный подход ко всему. Это необычайно высокая и мощная традиция; вес истории, вес ответственности перед исполняемым композитором здесь настолько сильный, что иногда это убивает свободу и непосредственность подхода вообще к музыке. Ведь музыка должна быть, прежде всего, средством общения с публикой. Исполнение классической музыки фактически стало ритуалом: не дай бог сыграть не так как это принято. До ХХ века импровизационность присутствовала в профессиональной музыке – исполнитель был также импровизатором, композитором. Постепенно это исчезло. Но именно этот аспект мне интересен, джаз для меня всегда был и остается элементом свободы, способностью и возможностью быть одновременно композитором, импровизатором и исполнителем. В классике это уже фактически не принято.
Но, по большому счету, джаз на сегодняшний день, как и классическая музыка, ушел в историю. Это не актуальная музыка. Я говорю несколько провокационно, но в этом есть доля правды. Тот период, когда джаз был революционным – прошел. Сейчас это установленный язык, и лишь исторические подоплеки позволяют считать его музыкой протеста.
– Можно ли говорить о национальной специфике джаза, насколько принципиально отличаются французский джаз, польский джаз, российский джаз?
– Конечно, специфика каждого народа отражается на всей его деятельности – как интеллектуальной, так и артистической; естественно, отражается история, традиция, темперамент, направление мышления. Но понятия «французский джаз», «польский джаз» и т.д. очень относительные. Существует явление, которое можно назвать общим понятием: европейский джаз. Воздействие национальной культуры происходит непосредственно всюду (если ты – украинец, будешь дышать и думать по-украински). Но многие музыканты играют джаз и ничего национального в этом нет.
Я использую в своих композициях украинские архаические песни, потому что мне это интересно, и я это очень люблю. Это богатство невероятное, сказочная сила, сила нашей земли и правда нашей истории. Мне кажется, эффект очень интересный, когда «окультурить», добавив элементы джазовые, классические, современные… Это называется метисаж (от метис, как смесь разных кровей), а в музыке – смесь различных музыкальных культур и направлений. Это очень распространено в мире. Но мода на метисаж связанна, в основном, с разными южными культурами, которые основаны на празднике, танце, радости. А наша – славянская – бесконечная тоска не всегда интересна европейскому слушателю, т.е. это интересно, но может шокировать. Уже сама манера фольклорного пения у нас – она терпкая, землистая, шершавая. Я не знаю, кто это делает еще в мире. Но я это делаю, сотрудничая с украинскими фольклористами – певицей Сусанной Карпенко и скрипачом Сергеем Охримчуком. В общем, это проект, который я буду всю жизнь делать. Но это все равно мой личный, индивидуальный проект. Он не характеризирует украинский джаз. Вообще, джазовый музыкант, как и любой другой музыкант – это личность, в первую очередь. Мы всегда причастны к какой-то культуре, но при этом всегда важна индивидуальность. Поэтому понять, что есть следствие принадлежности к какой-то социальной или культурной группе, а что есть индивидуальность – это всегда сложно.
– В Украине есть джазовая школа?
– Нет. Но это не мешает каждому человеку, интересующемуся джазом, себя «сделать». Школы нет – не значит, что нет музыкантов. Украинский джаз для меня – это сумма индивидуальностей, которые за счет своего таланта и личной работы вышли на орбиту. О школе говорить нельзя, потому что этого не было ни в училище, ни в консерватории. Сегодня все поменялось, но не сильно. Мы всегда были и, по большому счету, остаемся за железным занавесом – тогда это было связанно с политикой, а теперь с другими обстоятельствами.
Для того, чтобы научиться играть настоящий джаз, надо ехать в Нью-Йорк. Но, если говорить о столицах мира, где джаз обосновался серьезно, то Париж входит в эти столицы мира. Многие американцы жили и живут во Франции, влияние американской школы было очень сильным – там было все: и записи, и клубы, американские музыканты играли вместе с французскими музыкантами.
– Джазовые импровизации внутри классических произведений – одна из особенностей вашей игры, исполнительского стиля. Насколько это принято вообще в мире?
– В общей тенденции не принято. Но некоторые (таких людей очень мало) это делают, несмотря на традиции. Таких пианистов в мире я знаю несколько, хотя их на самом деле больше. В принципе в традиции классической музыки это не принято. И в этом моя роль, чтобы эту традицию немного расшатывать, оживлять. Потому что классическая музыка закомплексовалась, законсервировалась невероятно. Кроме этого, она сейчас приблизилась к некоторому социальному классу, она ассоциируется с буржуазной культурой. Это отнюдь не демократическая музыка. Массы слушают радио и телевизор, а элита ходит в оперу. Но, в целом, это связанно с определенной формой снобизма: ходить в оперу, потому что это престижно. Кроме того, в Европе это очень дорого, не каждый может позволить себе купить билет, который стоит от 50, 100, 150 евро. Поэтому в классике нужно соответствовать имиджу и, не дай бог, не шокировать публику. Это действительно очень жесткая традиция, и я ее расшатываю, как могу. На самом деле, это вопрос вкуса. Все может быть сделано, если это хорошо сделано. Взять, например, Моцарта: если его сыграть в сопровождении какого-то регтайма, это будет вульгарно и не интересно. Я же всегда пытаюсь находить какие-то органичные связи с современным мышлением. В последний раз я импровизировал с целым рядом барочных произведений – Гендель, Скарлатти; я вставлял импровизации в пьесы, но это не был джаз. Я всегда мыслю широко в смысле стилистики – импровизируя, например, на темы Генделя, моя цель делать не просто джазовую версию, а, отталкиваясь от материала, импровизировать, добавляя средства более современные, и это может быть все – и романтизм, и джаз, и более современное музыкальное мышление.
– Как восприняли предложение выступить на фестивале «Сходы до Неба»?
– С удовольствием. Для меня всегда было грустной констатацией, что приходится играть всюду, кроме Украины. В этом смысле, концепция фестиваля – привлечь значительных музыкантов со всего мира – уже интересна. И это очень приятно, что есть желание популяризировать музыкантов, которые, может быть, не получили бы другой такой возможности выступить на Украине.
Беседовала Олеся Найдюк
тэги
Давайте всем миром болеть за Дом Музыки на Европейской площади Киева