Интервью

В моей скульптуре должна звучать музыка

09 марта 2012

В этом году мировая общественность отмечает 130-летний юбилей со дня рождения выдающего композитора, художника, перевернувшего новую страницу в музыкальной истории, Игоря Стравинского. Судьба композитора во многом связана с Украиной, в частности с Киевом: здесь начинал карьеру оперного певца отец, Федор Стравинский, отсюда родом первая жена, именно в Киеве Стравинский-дирижер мечтал исполнить «Украинскую» симфонию Чайковского. Но знаков памяти в современном Киеве почти нет. А ведь именно здесь, на улице Лютеранской (когда-то Анненская) находился дом, где в конце ХІХ, вначале ХХ века часто бывал в доме своей кузины композитор. В «Музее истории Киева» сохранился снимок годовалого Стравинского, сделанный в Киеве.

Фестиваль «Сходы до Неба» выступил инициатором установления мемориальной доски на этом доме. Киевский скульптор Алексей Владимиров изготовил эскиз памятной доски с изображением профиля композитора. Побывав в мастерской Алексея, мы имели возможность не только увидеть три разных варианта эскиза, в которых очевиден творческий поиск, но и пообщаться с мастером. 

Владимир Симонов, президент фестиваля "Сходы до Неба": Алексей, ведь это не первый ваш «музыкальный» проект. Какую связь вы видите между скульптурой и музыкой?

Алексей Владимиров, скульптор: Может быть, и не первый, сейчас не вспомню. Но образ Стравинского потрясающий, он меня вдохновил очень. Раньше я что-то знал о нем, его учителе, Римском-Корсакове… Но когда коснулся конкретно, начал изучать, посмотрел много материалов, послушал музыку, восхитился… Личностью! Но самое главное – типаж. Просто благодатный образ! В молодости он вообще был красивый, такой острый типаж. Но я не хотел делать молодого, в старости он еще более интересный.

Какая связь? Мой основной тезис: в моей скульптуре должна звучать музыка; скульптура, в которой не звучит музыка, скульптурой не является. Скульптуру нужно слушать. По сложности восприятия есть два вида искусства: классическая музыка и скульптурная форма. Я занимаюсь большой пластической формой. Музыка – тоже форма. Только скульптура – это визуальная форма. На самом деле, мало кто понимает скульптуру, мало кто приходит и любуется формой. Сегодня большой скульптурной формой никто не занимается. На Украине я знаю два-три человека. Все остальные занимаются булавками, как говорит мой друг писатель. Форма – она текуча, как музыка. Форма – это перетекания одного состояния в другое.

В. С.: Можно ли сказать, что форма – это постоянное перетекание диссонанса в консонанс, и наоборот?

А. В.: Абсолютно. Гармония этих форм и создает музыкальный ряд.

Олеся Найдюк, куратор акции фестиваля "Сходы до Неба" "Стравинсский и Киев": Вы форму и содержание трансформируете в одно целое?

А. В.: А они нераздельны!

В. С.: Вот тебе и определение каких-то заявок на искусство. Получается, искусство – это перетекание формы в содержание и содержания в форму, ты не можешь «распилить» их пополам.

А. В.: Конечно. Человек, который берет содержание и искусственно «впихивает» его в форму, он ничего не сделает. Должно родиться в форме, и тут же рождается содержание.

В. С.:  Что для вас женщина как образ, который вас так вдохновляет, потому что, попадая в вашу мастерскую, мы видим одни женские образы…  

А. В.:  Это как раз и есть та форма и содержание, в которых мы живем. Женское тело – это та пластическая форма, которая создает перетекание вот этой вот мелодии в мелодию, или форму в форму. Ведь что самое красивое? Это женский торс. Это как капля: текучесть и наполненность, когда здесь уходит, а здесь наполняется.

Западные художники занимаются, в основном, внешней формой. Но задача в простоте. Настоящей формой начали заниматься художники Палеолита. Помните палеолитическую Венеру? То же самое в Трипольской культуре. Микеланджело все взял от классической формы, но уже пропустил через себя, и создал новую форму, и у него это идеальное сочетание объемов, где он обобщил их до невероятных размеров и состояний.

В. С.:  Скульптура как форма искусства сейчас развивается в сторону гармонизации пространства или наоборот разрушения?

А. В.:  Сегодня тенденция, в большинстве случаев, в сторону разрушения. Мало кто занимается созиданием. Я занимаюсь созиданием.

В. С.:  Можно ли сказать, что вы занимаетесь тем, что будет потом? Ведь разрушение тоже необходимо, посмотрите, сколько накоплено всякого-разного… И вот эти люди разрушают, он как метельщики, выметают «сор». А вы занимаетесь уже следующим этапом. Можно так сказать?

А. В.:  Можно. Я думаю о будущем, безусловно.

О. Н.:  Вот вы говорите, что метода у вас нет. Но стиль ведь есть!

А. В.:  Да, но это невозможно тоже объяснить, это нужно пронести сквозь себя. Как найти стиль? Если бы я знал, как его найти, я бы его сразу нашел. Но это мучительный, невероятно долгий процесс. Этим нужно жить. Меня часто спрашивают: как ты добился такого мастерства? А я говорю: не добивался я, я просто сидел в подвале и делал свою работу, я просто любил эту работу. И до сих пор люблю, я этим живу. Я никогда не носил работы продавать в галереи, я просто сидел и работал.

В. С.:  Наверное, недостатки нашей страны – это ее достоинства. Если бы вы пошли по пути западного промоушена, не принадлежали бы себе, некогда было бы этим заниматься.

А. В.:  Если бы в свое время остался в Америке, я был бы очень богатым человеком. Но у меня не было бы всего этого…           

В. С.:  Что для вас Фестиваль «Сходы до Неба», что вы о нем знаете?

А. В.:  Я думаю, что это значительное явление в рамках тенденции современной культуры, особенно музыкальной. Это подъем тех ценностей, которые и я пропагандирую в своем искусстве.

Записала Олеся Найдюк